Полемика, являясь предметом интеллектуальной борьбы противопоставленных после раскола русской церкви сторон, новообрядцев и старообрядцев, показала глубинные корни этого раскола, различия в характере их духовной культуры. Основной тон в полемике указанного периода задавался миссионерами создаваемых противораскольнических братств, одной из главных целей которых была охрана «чад» православной церкви от «посягательств раскола» [1].
Активность создаваемых братств определило и распространение священства так называемого «австрийского рукоположения» после восстановления Босно-Сараевским митрополитом Амвросием трехчинной иерархии (в 1846 г.) на территории Австро-Венгрии (с. Белая Криница). На Алтае распространение «Белокриницкого священства» отмечалось с 1850-х г.г.
Как отмечалось, к концу века новообрядческая полемика «прошлых времен», направленная «... против древних истинно-православных преданий... скончалась, вышла из употребления» [2]. Но характер дискуссий между представителями церквей остался прежним: с одной стороны, та же защита церковных преданий (старообрядцы), с другой, оправдание реформ, вызвавших раскол церкви (новообрядческие миссионеры).
В данной статье сделана попытка анализа некоторых документов краевого архива и отдельных рукописных сборников одной из частных библиотек края, которые, как мы полагаем, относятся к теме нашего исследования.
26 сентября 1885 г. епископом Макарием, главой созданного в октябре 1884 г. противораскольнического братства в г. Бийске, было получено письмо, в котором о. Макарий уведомлялся старообрядческим начетчиком Иваном Макаровым о состоявшейся 15 сентября
1885 г. в г. Барнауле беседе со священником Алтайской единоверческой церкви о. Михаилом Кандауровым. Беседа проходила в здании домовой «училищенской» церкви под «предводительством» благочинного священника И. Смирнова и смотрителя И.Я. Сырцова.
О. Михаилу Кандаурову ставилось в вину нарушение заранее оговоренных условий беседы, а именно, пунктов 2-го и 3-го: «... незакончивши надлежащего суждения ко второму не переходить» и не дозволяли «до времени» обращаться к публике «ни с вопросами, ни с объяснениями» [3].
В письме указывалось, что ход беседы был нарушен «на два дня», во-первых, по причине «своенравнобездельноупрямства» Кандаурова, не желавшего называть «свою» церковь «Грекороссийской»: это, по мнению Макарова, не могло причинить ему «ни малейшего вреда». Во-вторых, Кандауров настаивал на свидетельстве одного из отцов церкви VIII в. Иоанна Дамаскина, что повторение крещения и
после еретиков, а значит, и переходящих в старообрядчество представителей официальной православной церкви, уподобляется «христораспинательству». Макаров считал, что проводимое свидетельство ошибочно: «... св. Иоанн Дамаскин об еретиках не говорил». И так как Кандауров в своей «ошипке» не сознался, то старообрядцы его добросовестным человеком «не сознали», «... и за все вышеобъясненные его бестолковые действия советовал я ему еще поучиться, тогда уже в миссионеры садиться... оправдаться не в состоянии протчих же к беседословию вынуждает...» [4 ]. От дальнейшего «разбора» Макаров не отказывался и даже оговаривал в конце письма: «... есть-ли ваша церковь от лет Никона патриарха... не сбилась с правого исповедания... то мы, именуемые старообрядцы согласны взойти в ея состав» [5].
Последним положением определялись вопросы, заданные на недолго продолжавшихся после 15 сентября «беседословиях». Они сводились к следующему: насколько оправданно существование единоверия и было ли оно «до лет патриарха Никона», были ли спасительны обряды, которые содержались до этого, и как признавать «грекороссийскую» церковь, хотя и предавшую эти обряды церковной клятве, но разрешившую их в рамках единоверия с 1800 г.
Дальнейший ход бесед Кандауров прервал, и продолжится он между собеседниками письменно — «вопросоответно». Затянувшаяся до конца ноября переписка выявила довольно интересные взгляды сторон.
Особый оттенок приняли вопросы Кандаурова в связи с принадлежностью Макарова к одному из беспоповских согласий. Кандаурова интересовало, насколько долго существование «Нового Завета», определившего «непреложность» трехчинной церковной иерархии (епископ, священник, диакон), таинства Евхаристии (причастия) и может ли царствовать антихрист в той церкви, где приносится это таинство. Злободневно звучал вопрос Кандаурова о приеме «сынов» Православной церкви по первому чину еретиков, подлежащих, как известно, полному перекрещиванию — у беспоповцев. Не удержался Кандауров и от общепринятого среди миссионеров вопроса, «... с какого времени церковь... православная грекороссийская нарушила православную веру и какие именно ереси содержит, и каких еретиков...» [6]. От неоднократно предлагаемых собеседований в г. Бийске Макаров деликатно отказывался и предлагал «от своего грубоумия» свои группы вопросов. Из них заслуживают внимания вопросы, данные для «удобнаго разследования истинны» от 30 ноября. Макаров спрашивал, адресуясь его «Преосвященству» о. Макарию, что есть Воля Божия, может ли кто подвергать ее «под свое направление», и может ли она находиться от кого «под зависимостью». Также Макаров задавал вполне законный вопрос: имеет ли право епископ или пресвитер «... провозглашать ... паче узаконенных благоверных церковных правил» [7 ].
Темы, заданные Макаровым, одинаково волновали и других старообрядцев. Во многом «пересекают» их и 67 вопросов «отделившихся от православной церкви крестьянина Никиты Васильевича и с товарищами д. Южаковой Бийскаго округа» [8]. В нем также ставится под сомнение сохранение «господствующей» российской церковью «православной христианской веры по преданию св.отец», законность собора 1667 г., правки книг и создание единоверческой церкви, которая «... с российскою церковью имеет обрядовое разъединение в Богослужении и содержит предание, отраженное клятвами; а сие есть то же, что лобзать и отвращаться...» [9].
Далеко не случаен выбор положений, от которых отталкивались и которые стремились выяснить собеседники. Как мы можем видеть, помимо споров о предании, исторической правоте старого обряда, в полемике можно проследить и ключевую тему — судьбу Православной церкви и отношения к ней. В связи с этим становится вполне понятным и нежелание о. Михаила Кандаурова называть «свою» церковь «грекороссийскою» (а признавал он «обои церкви заедино» — православную и единоверческую) и почему так называет эту церковь Макаров. Если для Кандаурова та церковь, членом которой он себя считает, — не «частная», а церковь «вселенская», «непобедимая» и «непогрешимая», то для Макарова, как и других старообрядцев, данный вариант церкви — «грекороссийской», «господствующей», «погрешившей в своем руководстве от лет патриарха Никона» — абсолютно неприемлем.
Поддерживает эту точку зрения и рукописный сборник, принадлежавший представителям одного из поповских согласий Алтайского края. Для его представителя нет сомнений, что от «числа 666» (имеется в виду Собор 1666-67 г.г.) в российской «кафолической» православной церкви «... видимость... истребися: и не видима сотворися». Составитель сравнивает церковь с апокалиптической женой «два крыла имущей орла великаго, има же быстро парив пустыню, идеже имать пребывати до дне втораго пришествия...» Вывод, сделанный на основании проводимых толкований Апокалипсиса св. Андрея Кессарийского и одной из глав «Большого Катехизиса» по отношению к церкви звучит вполне убедительно: «... врата адовы не одолеют ей» и «кроме церкви нигдеже несть спасения». Конечно, в понятие церкви не входит «собрание нечестивых», имеющих обычай так же назваться церковью, но где не может быть на самом деле «ни церкви Божией, ни тайн совершатися». В сборнике заметны и противоречия между согласиями, связанные с принятием «австрийского» священства. Так, автор сборника, обращаясь к некоему «любезнейшему другу», просит не «вооружаться» против «Богодарованного законного священства», употребляя это «ратоборству отчаянных безпоповцев».
Другой старообрядческий сборник, также хранящийся в частной библиотеке, вопрос, что есть «церковь Божия», рассматривает более детально. Разрешая его в рамках 25 главы «Большого Катехизиса», автор данного «Возвания Григорию Е.К.» пишет, что «... мы чада той святой соборной... церкви, которая от проповеди св.апостол и доскончания века,... правила и весь закон содержит и доныне неизменно». Церковь же «великороссийская» автором рассматривается как нарушительница этих правил и законов. Приняв «никоновы предания», она много погрешила в богословии и догматах. Составителя сборника не смущает и меньшее число членов старообрядческой церкви по сравнению с официальной. Объясняя это, он приводит слова «латинского учителя» Августина Блаженного, сказанные им в «Слове о всех святых», что как малое стадо «избранных Божиих» было во время пришествия Христова, так и в пришествие антихристово «... уменьшатся правовернии, а зловернии умножатся...». Автор сборника неоднократно возвращается к отступлениям «великороссийской церкви». Помимо обычно упоминаемых попраний «церковных пределов» Никоном — исправления символа веры, введения троеперстия, имянословного благословения («пятьми персты») и др. — у него присутствует «ядение» в «никоновой» церкви во все посты безусловно запрещенных продуктов: мяса, сыра, яиц. Кроме того, ссылаясь на соответствующие главы «Книги о вере», автор пишет, что «животворящие тайны» (причастие) «приемлют только вернии и достойнии», а «великороссийская» церковь его подает всем «убийцам, блудникам, брадобривцам и табашникам...». Последнее тесно переплетается со словами одного из старообрядческих «коноводов» в д. Куяган Агапа Панова, не пожелавшего вместе с собравшимися у него в доме молиться старообрядцами, приписанными, как и он, к приходу Алтайской единоверческой церкви, идти на целование креста у миссионера этой церкви, упомянутого выше священника Михаила Кандаурова. Кандауров считал их уклонившимися в «раскол», отвергающими «Христопреданную хиротонию», а значит, и оставившими церковь Христову — «антихристовыми». На что Агап ответил: «... мы отцев церкви не хулим и не дай Бог хулить... мы затем оставили ея, в нея ходят табашники и щепетники...» [11]. Кандауров счет слова Агапа напрасными, уподобляя церковь «великому морю», которое всякую «... скверну освящает и очищает, но сама вся святая» [12]. Агап, насколько можно судить по отчету Кандаурова, «сомняется» в данных объяснениях. И сомнения эти вполне становятся ясными в свете проводимых толкований на «Кормчую» в упомянутом уже «Возвании к Е.К.». В частности, автор напоминает о безусловной невозможности «ястия» и «пития» с еретиками и тем более молитве с ними. Для этого и приводят в доказательство 10 и 45 правило Св. Апостол: «Аще кто молится с еретиками в церкви или в дому со отлученными от церкви, сам такожде да отлучен будет». Призывом автора сборника к «православным» «внимать» «апостольское запрещение» апостола Павла, сказанное в послании к Галатам: «Аще мы или ангел с небесе благовестит вам паче еже приясте, анафема да будет», — можно подвести итоги полемических баталий всех лет. Этот призыв выводит их из историографических рамок в область внутренних убеждений сторон, иначе — в область веры, которая есть «Уповаемым извещение, вещем невидимым обличение» (Евр. 11,1).
Примечания
- 1. ГААК Ф. 166 оп. 1. д. 1 л.44
- 2. Усов И. (епископ Иннокентий) «Разбор ответов на 105 вопросов». Б.м., б.г.
- 3. ГААК Ф. 166 оп. 1. д. 1, л.270.
- 4. Там же.
- 5. Там же.
- 6. Там же, л.265-269.
- 7. Там же, л.298.
- 8. Там же, л.517-519 об.
- 9. Там же.
- 10. Там же, л.627.
- 11. Там же.
- 12. Там же.
Автор: Н.А. Струхин
Источник: Этнография Алтая (Материалы II научно-практической конференции) — Барнаул, 1996. – С. 15-20